В канском поселке Строителей сейчас действительно можно снимать антивоенные фильмы. Закопченные бетонные остовы, торчащие печные трубы на месте сгоревших дотла деревянных домов, обгоревшие каркасы автомобилей. Три полностью выгоревших улицы: сначала здесь свирепствовал огонь, затем — мародеры, а теперь соседи обвиняют друг друга, что давали взятки пожарным, чтобы их дом тушили первым. 78 домов уничтожены, 315 человек остались без крова, двое — погибли в пожаре. На войне как на войне.

«В администрации говорят, что нам по 300 рублей за митинг платили, представляешь? Ну, конечно, они мне тут очень помогут, — горестно усмехается 63-летний Анатолий Иванов, стоя там, где раньше была веранда дома, в котором он прожил с женой 27 лет. — Стены отмыли, но весь утеплитель сгорел. Ходил к Иванцу (Петр Иванец, замглавы Канска — ПМ) — говорит, людей нет, ничем помочь не можем. И вот мне нужно строить дом заново, с нуля. Без людей и без матпомощи. Обращались к нашим предпринимателям, но на лесопилках самый сезон продаж, они сейчас делают деньги. Никаких скидок, заборную доску даже не дадут».



На митинг против главы он активно зазывал всех родственников, друзей, знакомых — те охотно соглашались. «Ну а что еще делать, если в администрации про нас просто забыли? Качан наш дом сначала вообще ни в восстановление не включила, ни на новую квартиру. Я всё понимаю, объему работ у них сейчас много бумажного. Но ведь надо же как-то в положение входить. Как я один без помощи и денег отстроиться должен до холодов?!»

Погорельцы вспоминают: огонь шел стеной, горела даже земля, пропитанная нанесенными с полулегальных производств опилками. Многие выбегали из дома в чем были, схватив паспорта, и часами ждали, когда пожарные доедут до них. «В четыре часа дня пожар начался, но до нас пожарные доехали только в четыре ночи, — рассказывает Наталья Чеснокова, с трудом сдерживая слезы. Семье Чесноковых ехать некуда: первые три дня после трагедии супруги с двухлетним ребенком спали в машине, потом расчистили одну комнату и теперь живут в насквозь пропахшей гарью бетонной клетушке с постеленным на пол ковром.
«До чего довели нашу пожарную дружину: у них машина постоянно ломалась, они не столько тушили, сколько успевали в радиатор воду доливать, — вспоминает Наталья. — У нас тут гидрант в пяти метрах — сунулись туда, а он не работает!»

«Всё сгорело: дом, баня, гараж на четыре машины, стайка для скота, — перечисляет Наталья Чеснокова — В администрации на нас просто забили. Выделенных денег хватило на окна и крышу. Чтобы новые трубы купить, старые сдали в металлолом. Больше денег нет, сели в лужу, и администрации плевать. Как будто мы сами себя подожгли!»

В поселке Строителей у родителей Владислава была дача — сгорела дотла. На дачи пожарные обращали внимание в последнюю очередь — жилые дома бы спасти. «Вот что мешало хозяевам с лесопилки просто раздавать людям все эти обрезки и горбыль? — недоумевает Гультяев. — Город у нас, мягко говоря, небогатый — дрова всем нужны, да и опилки тоже пригодятся, на огородах или в качестве утеплителя».

«Глава города не может организовать работу и не хочет установить одни понятные правила игры для всех, — уверен организатор митинга, депутат горсовета Евгений Иванов. — Пока у бизнеса есть проблемы, они идут к власти, чтобы их решать. Вот некуда предпринимателю мусор валить — он идет к власти. И по итогу так получается, что власть просто закрывает на эти проблемы глаза».

Когда включается диктофон, он начинает говорить медленно, подбирая слова. — «На меня глава города уже трижды подавала в суд за то, что я говорю. Она все иски о защите чести и достоинства проиграла, конечно, но для меня это потеря времени на месяцы».

По словам 32-летнего оппозиционера, единственная жизнеспособная отрасль в Канске — это деревопереработка. И то только потому, что из-за роста курса доллара Китаю стало выгодно скупать наш лес и теперь в Канск везут кругляк со всех окрестных районов. Масштабы полулегальной деревопереработки в городе уверенно растут. По официальным данным, еще в 2015 году на территории Канска было зарегистрировано 37 ИП, занимавшихся лесом — сейчас их больше 150.
«Делают пиломатериал, самую простейшую обработку, потому что запрещено кругляк за границу отправлять. Бывший ЛДК загублен, ничего не восстанавливается, просто стоят ленточные пилорамы, на которых ведется полукустарная переработка, — говорит он. — В течение пяти лет Канск был полностью завален отходами лесопиления. Мы постоянно говорили об этом на уровне региона, Толоконский дал поручение разобраться со свалками, но этого так и не было сделано».

«Пять лет назад было 94 тысячи населения, сегодня — 91. То есть три тысячи человек — самые сливки, молодежь, актив — сбежали от этой безысходности, — продолжает Евгений. — Рабочих мест нет, бизнес зажимают, юридический отдел администрации занят тем, что судится без конца и края с жителями и предпринимателями. Каждый день люди наблюдают беспредел в системе ЖКХ: «зарельсовая» часть города, а это 20 тысяч человек, живут всё лето без воды, платят за коммуналку в 2-3 раза выше остального города. За двушку по 8-10 тысяч в месяц выходит, а зарплаты в городе по 10, 15-20 тысяч. Как тут жить? Город просто задыхается, и в прямом смысле тоже — свалки постоянно горят.

Я в апреле на сессии выступал, никаких больших пожаров еще не было, предупреждал: «Ребята, мы дождемся беды, дождемся беды», — четыре раза повторил. Качан кричала в микрофон, я перекричал всё равно. Я тогда не пытался никакой переворот устроить, я до нее достучаться хотел.

Но сейчас вы видите, к чему это всё привело? Две смерти, семьи остались без крова. А всё из-за того, что китайцам очень нравятся правила игры — точнее, их отсутсвие — на территории нашего муниципалитета. Не надо тратиться на утилизацию, на нормы безопасности, на официальное устройство работников — красота! Гораздо легче дать взятки МЧС, таможне, ну и, наверное, всем остальным по кругу. Это такие постоянные затраты на производстве — как на электроэнергию, только на взятки. Я уверен, что главу, которая допускает такую систему, нужно менять. И не надо этих разговоров про нехорошие федеральные законы, по которым муниципалитет ничего не может сделать — они у всех такие, но лес пилить почему-то все везут именно сюда».

«Вот тут авиации здание сгорело, так его и бросили, шикарнейшее было. А вот этот дом скоро развалится, — депутат горсовета и второй организатор митинга за отставку главы Владимир Макаров, гоня свой старенький жигуленок по убитым дорогам, устраивает автоэкскурсию по центру Канска. Тут много заброшенных, разрушенных и полуразрушенных домов, исторические строения смотрят пустыми глазницами окон. — Вот это знаете, что за здание? Это похоронный дом, только на нем вывески нет, потому что нельзя строить ничего такого в жилом массиве. Жители с работы приходят — а тут гроб, покойник, люди плачут вокруг. И так каждый день».

Наконец, он останавливается на пустыре, посреди завалов разрушенных строений. В 1994 году власти предложили ему сделать тут городской рынок — для упорядочения уличной торговли. Постепенно рынок становится развлекательной площадкой: он проводит тут дискотеки, сажает вокруг кедры и липы. В 2007 году выходит новый закон, и деятельность рынка прекращается, а в 2008-м в генплан вносят изменения — тут должна быть рекреационная зона.

«У нас ведь как заведено? Качан землю решила передать Стасею Попову, директору «Стойинвеста». Он написал как предприниматель заявление: прошу выделить землю. Потом как депутат (прошлого созыва — ПМ) и член градостроительной комиссии это прошение одобрил. И другие члены комиссии, среди которых был его подчиненный и его коммерческий партнер, тоже одобрили», — рассказывает Макаров.

Так в Канске действительно заведено. Если порыться в документах, можно обнаружить похожие истории. Например, местный депутат и бизнесмен Юрий Печерский как-то одобрил сам себе выделение муниципальной земли под склад — как член профильной комиссии. А председатель горсовета Андрей Береснев является по совместительству директором Канского Электросетьсбыта. Это муниципальное предприятие, деятельность которого должна контролировать глава — ну а главу, по уставу города, контролирует председатель горсовета.

Основа бизнеса в Канске, помимо примитивного лесопиления, — теплоэнергетика, МУПы, энергосбыт, которые так или иначе связаны с администрацией. Когда-то тут был мощный индустриальный город: Гидролизный и Биохимический заводы, Хлопчатобумажный комбинат, Завод металлоконструкций, ЛДК, знаменитая Канская табачная фабрика. Но сейчас здесь сложных производств не появляется.

«Вот у меня дом из арболита построен — это та самая щепа, которую у нас не знают куда девать. Замешиваем щепу со специальным цементом, который глюкозу в древесине убивает, — схватывается за час, прекрасный материал, экологически чистый. И очень дешевый: сейчас квадрат построить стоит в среднем 50 тысяч рублей, а из арболита — примерно 8 тысяч. Двухквартирный дом строили за две недели, а простоит он и 20, и 30 лет. Вот бы сейчас эту технологию вернуть — но нет, местной власти ничего не надо», — заключает Макаров.

В городской администрации встречают насторожено. «А почему вы приехали именно сейчас? Тема пожаров уже ушла», «А вас кто сюда пригласил? Иванов?». Митинг против главы местная власть за серьезный повод не считает. Говорят в один голос: на самом деле было не больше 300 человек — одураченные горожане, подогреваемые платной массовкой (те самые 300 рублей).

«Плохо, что сейчас происходит это противостояние, нам бы сейчас объединиться в горе, обновленным Канском выйти из этой ситуации», — говорит Надежда Качан. За ее спиной портреты Путина и губернатора Толоконского, на другом конце длинного стола сидят в напряжении директор службы заказа, личный консультант и пресс-секретарь. В отличие от подчиненных, глава, в прошлом школьный учитель и директор, спокойна, доброжелательна и явно умеет привить интерес к предмету.

По словам главы города, со свалками и пожарами бороться силами местной власти практически невозможно — закон связывает руки. «Я как-то предлагала на совещании проверить экологические паспорта у предпринимателей, но мне прокурор сказал, что это превышение полномочий, и был абсолютно прав, — вспоминает Качан. — По закону отходы — это проблема самого промышленника, а не муниципалитета. Фискальные органы их могут проверять, а мы даже в калитку постучаться не можем. Звоним в прокуратуру, а они на 294-й федеральный закон ссылаются, который накладывает мораторий на проверки малого бизнеса».

Но вот когда отходы складируют на муниципальной земле — это уже проблема города. Такие свалки окружают Канск со всех сторон, и что-то постоянно горит. Общая стоимость уборки составляет, по подсчетам мэрии, 30 миллионов рублей, а дотационный город на их ликвидацию получил лишь 500 тысяч.

Они и делают что хотят. То самое предприятие «Синь-И», как выяснила депутат по округу Ирина Авдошкевич, не проверялось 10 лет. В прошлом году прокуратура постановила его закрыть, но оно продолжало свою деятельность.

Ситуацию с отходами лесопиления мог бы спасти полигон по переработке ТБО, но его нет. «Понятно же, что в один момент привести сюда инвестора, который начнет ставить завод, — это очень сложно» — говорит глава. Впрочем, «момент» длится уже 5 лет: появление полигона ждали с самого момента избрания Надежды Качан, построить его обещали еще в 2014 году. Сейчас обещания уже другие: «У нас был проект по биохимическому заводу, выпускающему акселит, но в 2015-м вышел закон — опять закон, — что земля муниципальная уходит только с торгов. Инвестор их проиграл. Но сейчас у нас новый инвестор, и завод, наверное, всё-таки будет…»

«Плохо мы тут живем, это же не жизнь!» — горестно вдыхает пожилая женщина, выходя из своего крохотного номера в гостинице «Сибирь». Здесь устроили пункт временного размещения для тех погорельцев, которым некуда больше идти: всего 49 человек, из них 7 — дети. «Крышу дали, кормят, но ведь в свой дом хочется. А когда у нас что будет, непонятно. Вот пообещала нам глава замороженный дом достроить, сегодня я специально съездила — ничего там не делается, нет ни техники, ни рабочих!» — возмущается она.

Опасения насчет квартиры, как оказалось, оправданы. Пятиэтажку, куда планируют заселить 63 семьи, начинали возводить в 2013-м, но строительные нормы с тех пор изменились: высота потолков, ширина пролетов уже не соответствуют текущим требованиям. В мэрии обещают разобраться «на федеральном уровне».

И своего — именно своего — жилья этим людям никто не даст. «В собственность мы ничего предоставлять не будем, только в найм, — предупреждает Качан. — Государство сейчас спасает людей, дает им крышу надо головой. Они будут снимать жилье за номинальную цену, но продать, передать по наследству или приватизировать его они не имеют права. Вот если у вас есть машина, дача, гараж — вы сами должны думать, что всё может случиться, хоть цунами, — и надо собственность страховать».